На весу, на перевязке белой,
Раненая детская рука.
Александр Межиров
Мы кубарем скатились в овраг и побежали вдоль него. Бежали-бежали, пока не выбились из силы, запрятались в кустах. Вдруг я увидел окровавленную Жорину руку, он был ранен, к счастью, нетяжело. Попал фашист все-таки…
Только уже будучи юношей, я осознал, почему мы остались живы. Немец, который нам кричал: «Быстрее!» знал, что второй будет стрелять, и начал с ним ссориться, а тот, который стрелял, знал, что первый будет ему мешать и торопился…
Жора родился рыжеволосым. Поэтому мальчишки иногда его дразнили «рыжий». Думаю: «Какой он был? Сорви-голова?» – нет, и еще раз нет. Скорее всего, это веселый, остроумный и смелый мальчик. В отсутствии мамы он нас спасал от голодной смерти и летом и зимой в то время, когда от голодухи пухли и умирали дети. Однажды на нашей улице Западной (на Западную война пришла с Запада), напротив нашей усадьбы, возле широкой скамейки деда и бабы Шпикиных остановилась немецкая полевая кухня. Жора со стороны сада Шпикиных пробрался к скамейке и затаился в кустах смородины, что росли рядом. Один немец, получив первое и второе, поставил все на скамейку и разговорился со вторым.
Поверх бело-белых макарон аппетитно лежал большой кусок мяса. Улучив удобный момент, Жора, протянув руку через забор, схватил его и спрятал руку в смородине. Его совершенно не было видно. Закончив болтовню, немец вспомнил за еду – мяса не было. Посторонних рядом тоже не было. Недолго думая, заглянул под скамейку. А там сидел кот – запах пищи привлек истощенное животное. И солдат со злости подфутболил беднягу ботинком. Так кот спас жизнь моему другу Жоре.
Юрий Жеботнев, г. Луганск
