Егор Дорошенко три года как женился, два сынишки: старший - 39-го, младший – 41-го. Жить бы и радоваться. Но не тут-то было - страну накрыла самая страшная кровопролитная война. Тихому семейному счастью пришлось дать «отсрочку». Двадцатисемилетнего Егора призвали в армию. Он был направлен на Белорусский фронт под командованием генерала армии Рокоссовского. Изначально попал в 170-ю стрелковую дивизию. Прошел обучение в школе младших командиров, получил звание старшего сержанта. В полк вернулся командиром 1-го отделения 5-й роты и заместителем командира взвода. Наш земляк воевал на Курско-Орловской дуге. Несколько раз был ранен, контужен.
Внуки гордились дедом. Маленький Саша все приставал: «Дед, а дед, расскажи, что-нибудь о войне». Ветераны на воспоминания чересчур скупы, во век бы не видеть это зло, из памяти бы все вычеркнуть... И все же пробивная сила уговоров наконец-то подействовала на ветерана. Второклассник Саша записывал за дедушкой каждое его слово. Егора Петровича уже давно нет в живых, а дневник родные сберегли.
ЧУДОМ УЦЕЛЕЛ
Заняли совершенно пустой поселок. Втроем - я, комдив и его адъютант, искали дом для командира. Дома были все разбиты. Нашли целый подвал из старого красного кирпича. Комдив осмотрел его и сказал, что подвал подойдет ему для работы. Комдив и адъютант остались в подвале. А я пошел по пустому поселку, надо было пройти метров 400 и там забрать наши вещмешки. И вдруг вижу - «рама» летит. Быстро взял мешки и уже повернул назад, как увидел, что летят 14 бомбардировщиков, прямо на меня. Недалеко оказалась полянка с большими лопухами. Я залез в эти лопухи. Но самолеты уже стали пикировать. Лежу и смотрю. 14 снарядов упали вокруг меня. Отошли самолеты, я поднял голову, смотрю - опять заходят. Еще 14 снарядов легли возле меня. Закидало меня землей. Не выдержал, встал и побежал. Смотрю - траншея. Бух в нее, а в ней уже были наши солдаты. Самолеты зашли третий раз и опять стали бомбить лопухи. Улетели. Пришел я за вещмешками, а лопухи все скошены. Еле нашел свои вещи. Захожу в подвал, адъютант и комдив красные, как вареные раки, от кирпичной пыли, сыпавшейся на них при бомбежке. Посмеялись, и пошли они мыться.
ПОЛУЧЕН ПРИКАЗ ВЗЯТЬ ГОМЕЛЬ
Гомель стоит наверху, на реке. Мы находились внизу. Только начнем наступать, а немцы сверху косят и косят. Много полегло наших солдат. Командир дивизии не стал идти в наступление, не выполнил приказ. Его отстранили. Прислали другого командира. Он сделал так: договорился с соседней дивизией и по их расположению прошли 2 км лесом, перешли речку, подошли к Гомелю, взяли его в две скобки и стали наступать. С большими потерями город наконец был взят, приказ выполнен.
ДЕВОЧКА И ЛАЗУТЧИК
Заняли мы город Рогачев. Остановились. На соседней улице расположились танкисты. Нашу улицу стали немцы обстреливать. Зенитки бьют, рвутся снаряды возле штаба, не дают работать. Комдив приказал вырыть землянку для него. Стали рыть пять человек. Снаряд упал прямо в землянку, всех там положил.
На краю улицы танкисты увидели девочку. За время войны соскучились по детям. Подошли к девочке, окружили ее, стали с ней разговаривать, угощать. Спросили как зовут, где папа, где мама, где живет. А девочка, лет 4-5-ти, говорит: «Папа на фронте, мама куда-то пошла. А живу я напротив. Но дом замкнут, и я вам не скажу, что у нас в доме в сундуке сидит немецкий дядя». Танкисты сообщили сразу же своему начальству. Подошли к дому, оторвали замок, а в комнате действительно стоял простреленный сундук и там сидел немецкий радист. Вышли из дома, а тут и мама девочки пришла. Ее расстреляли, девочку взяли с собой. Сразу же прекратился обстрел нашего штаба.
ПОДЖИГАТЕЛЬ ПОЛУЧИЛ ПО ЗАСЛУГАМ
Немцы, отступая, сжигали все деревни за собой. Из рассказов очевидцев мы узнали, что деревни поджигал какой-то один немецкий офицер. Наш разведчик, сам он татарин, 26 лет, с большой бородавкой над бровью, вызвался поймать этого поджигателя. Ему разрешили. Отпустили с передовой. Они с товарищем пробрались к занятой немцами деревне, залегли возле крайнего дома на огороде в картошке. К вечеру увидели, что немцы грузятся и удирают. Когда они уже почти все уехали, показался из крайнего дома офицер и стал поджигать дом. Без шума подползли к нему разведчики и взяли его на горячем. Привели его к нашим. Офицер оказался эсэсовцем, его судили. На суд привели всю нашу дивизию. Присудили его к смертной казни через повешение. Поставили бочку из-под канистры, приговор привели в исполнение. Больше на нашем пути не было сожженных деревень.
Р.S. С поля боя раненого Егора Дорошенко отправили в госпиталь. Но жил он не в корпусе, а на квартире у местной жительницы. Влюбилась в него женщина до беспамятства. В обморок падает, просит: «Не уезжай, люблю я тебя…» Жену и сыновей Егор не предал, вернулся домой. В 46-м родился третий сынишка, в 50-м - четвертый наследник.
- Доброй души человек был Егор Петрович, - вспоминает его невестка Любовь Яковлевна. – Хороший. Родился в Харьковской области, Богодуховском районе. Во время голодомора переехал на Донбасс. После войны на лесном складе работал, позже в шахту ушел. В поселке Белом его все уважали.
Ирина Аронова
