13 апреля 2014 года Совет национальной безопасности и обороны Украины принял решение о проведении так называемой «антитеррористической операции» (АТО) на юго-востоке страны. Пришедший к власти в результате антиконституционного переворота киевский режим начал военную операцию против жителей Донбасса, не пожелавших подчиняться украинским националистам.О первых днях луганской Русской весны вспоминает участница тех событий Анна Назаренко. Сегодня на фронте она справляется с задачами спецоперации наравне с мужчинами.Первые столкновения– Так сложилось, что я взяла в руки оружие и воюю уже одиннадцать лет. Сын мой также служит, он офицер, уже старший лейтенант, – рассказывает Анна.
Для луганчанки все началось в 2013 году с «антимайдана» в киевском Мариинском парке. Уже тогда стало понятно с какой угрозой столкнулась страна, а черные февральские дни 2014-го ясно показали, что вал насилия, поднятый «майданом», нужно остановить, пока он не снес все подчистую. Тысячи майдановцев ринулись штурмовать Мариинский парк. Такой агрессии и неадекватности никто не ожидал.
– Толпа тысяч в пятнадцать начала окружать нас, – вспоминает февральский хаос в Киеве Анна. – Некоторые майдановцы были вооружены. Они начали поджигать покрышки, и митингующие «антимайдана», находившиеся в парке, начали задыхаться. Им выдали обычные медицинские маски. Не было ни медиков, ни лекарств, ни перевязочного материала.
Анна когда-то окончила медучилище и собрала кое-какую аптечку. Но этого было мало. «Майдан» и «антимайдан» разделяли две цепи силовиков – «Беркут» и ребята из внутренних войск. Анна помнит, как в них майдановцы начали кидать самодельную взрывчатку с мелкими металлическими элементами, скорую к раненым не пропускали:
– Началось страшное. Взрывчатка упала под ноги парню из «Беркута». Его щит улетел практически вместе с пальцами. Помогали как могли. У одного из солдат внутренних войск шла кровь из ушей. Он все спрашивал меня: «Тетенька, я слышать буду?» Отвечаю: «Будешь, сыночек». А сама и не знаю – правду ему говорю или нет.
Палаточный городокПосле возвращения в Луганск стало очевидно: нужно что-то делать. Антимайдановцы пошли в администрацию города за помощью, но внятного ответа не получили. Чиновники сказали: «Ничего страшного, расходитесь».
– Мы решили не следовать этому совету. Видели своими глазами, что нас шли убивать. Мы в центре Луганска разбили палаточный городок, который состоял вначале всего из одной палатки. Я ночевала там постоянно, была фактически комендантом городка. Потом к нам стала присоединяться молодежь, и мы назвались «Молодой гвардией», – говорит женщина.
К палаткам постоянно шли неравнодушные жители – несли еду, одеяла, теплые вещи. Все больше добровольцев оставались ночевать и охранять памятник Ленину на Театральной площади.
– В одну из ночей братья Серпокрыловы (луганские сторонники «майдана». –
Прим. авт.), вооруженные автоматами, порезали палатки и разбили головы нашим пацанам. Но чем больше нам угрожали, тем больше людей приходили и оставались у нас, – рассказывает очевидица.
Власти пытались давить, вызывали на переговоры, предлагали деньги, просили убрать палатки. Но никто на предательство не пошел:
Точка невозвратаУговорами и словесными угрозами в адрес луганчан новые власти не ограничивались.
– Начали пропадать наши люди, – вспоминает луганчанка. – Активисту Максиму Качуре поломали ноги. Но он на костылях все равно приходил в палаточный городок. И так мы начали митинговать уже возле здания СБУ с требованием вернуть пропавших. Нам тогда отвечали: «Никто никого не забирал».
5 апреля 2014 года протестующие заявили в Луганский горисполком о проведении мирного митинга у здания СБУ на следующий день (прим. автора – 6 апреля). Власти пытались сделать так, чтобы он не состоялся, но, как мы знаем, все вышло иначе.
Сопротивления никто и не оказывал. В подвалах обнаружили склад оружия.
– Начали вооружать людей, потому что это было необходимо в тех условиях, – вспоминает женщина. – На входе поставили охрану, нашли металлоискатели, проверяли, чтобы люди не выходили на улицу с оружием. За закреплением оружия был особый контроль. Делали нашейные жетоны с номером ствола, расписывались в журнале.
Протестующие охраняли здание, заняли оборону. Утреннее построение, вечерний развод, смена караула – все как положено.
Потом была Одесса, ставшая последней каплей и показавшая, что пути назад уже нет.
Анна Назаренко осталась в строю, сегодня в зоне СВО продолжает дело наших дедов, вносит свой вклад в защиту в страны.
Александр Нефедов
