С пацанами улицы я пробовал сбежать на фронт. Ловили, давали подзатыльника, возвращали мамкам. И тогда я, крадучись, влез в какой-то вагон с железяками, затаился и, как мне казалось, постучали колеса на фронт! На фронт!
Не одни сутки стучали колеса. Я все сухари сгрыз в своем закутке.
Стоп! Остановка. Высадка. Где мы? За Уралом! В эвакуации. Всем заводом. И мамка тут. Оружие Красной Армии ковать будем. Все для фронта! Все для победы!
Урал. Степь. Холодина. Руки к металлу прилипают. Меня к станку поставили. Болванки под снаряды точить. До ступора не достаю – мал ростом. Пару ящиков из-под снарядов поставил, и сразу почти на метр подрос.
И вдруг – облегчение пришло. По пузырьку спирта каждому: и взрослому, и подростку выдали. Я свой пузырек мамке отдал, она его на стакан крупы выменяла.
Откуда спирт? Слух пошел: директор завода с соседней станции цистерну спирта на завод пригнал. Да за такое – расстрел!
Что было дальше? Меня директор завода прижеливал. Его семья под бомбежкой погибла. Вот он меня в своем кабинете из фанеры обогревал, подкармливал из общего котелка.
И вот через день, как погрелись спиртом, ночью директору звонок по «вертушке», по прямой связи с Кремлем. Я не подслушивал, но уши не затыкал.
- Слушаю, товарищ Сталин.
- Ты знаешь, куда и для кого эшелон спирта?
- Знаю, товарищ Сталин. Для фронта. Но вчера при плане 10 машин мы дали 20, а завтра дадим в два раза больше.
Сталин положил трубку.
А мы каждый день – боевые машины сверх плана! Сверх плана! Наркомовские сто грамм…
Директор потом Звезду Героя получил, а я – медаль «За трудовое отличие».
Рассказы фронтовиков оформил в новеллы сын фронтовика Алексей Чепурнов
