…Я, человек, родившийся уже далеко после Великой Отечественной войны, все же знаю ее: мой отец 17-летним юношей ушел на фронт вместе с такими же необстрелянными, не знавшими запаха пороха, гари, пожарищ. И первый бой стал для них не только проверкой мужества, но для многих – последним. И поэтому, когда я слушаю, смотрю документальные материалы о военных днях, все принимаю близко к сердцу. Картины прошлого для меня трогательны, с какой-то щемящей болью, правдой, близостью. Как будто это было не 80 лет назад, а совсем недавно…
…Попался мне на глаза список людей, наших счастьенцев, угнанных в Германию в период войны. Документ этот был взят из Государственного архива Луганской области. Читая имена и фамилии, я невольно думала о тех, кто был силой оторван от семьи, кто простился с родными навсегда, кто пострадал…
А через какое-то время я случайно в фотоальбоме своей знакомой Шемет Марии Кирилловны увидела фотокарточку, которую ее старшая сестра Шемет Наталья Кирилловна прислала из Германии. На снимке – девушки из села Счастье, в 1942 году угнанные в Германию… Те, с которыми я уже заочно познакомилась в архиве.
Листая семейный альбом Марии Кирилловны, страницу за страницей, слушая ее неторопливый рассказ о том времени, я как бы представила себе все происходившее тогда…
Село Счастье было оккупировано немецко-фашистскими захватчиками 14 июля 1942 года. Освобождено 21 января 1943 года. За период оккупации на каторжные работы из с. Счастья в Германию угнано 26 мирных жителей.
Оккупация
Вот что мне поведала эта старая женщина (к сожалению, ее нет уже с нами):
«…Жандармерия немцев находилась в с. Петровке, у нас же, в Счастье, немцы тоже были. Вели они себя тихо, только постоянно требовали молока, яиц, а так как это было зимой (начались отелы коров), молока не было, да и куры зимой почти не неслись.
Боялись партизан. Однажды (это было поздно вечером) у нас в доме находился какой-то начальник. На дворе сильный ветер, и створки ставен издают неприятный таинственный стук: «Рып-рып…» Немец, сильно испугавшись, с криком «Партизан!..» забился в угол, велев осмотреть дом и окружающую территорию. Мама в сердцах кричит: «Пришли на готовенькое, а теперь каждого стука боитесь!» (Благо немец не понимал по-русски). Партизаны были, но в окрестных селах, хотя и в Счастье тоже наведывались…»
Стали немцы составлять списки молодых людей для угона в Германию, а затем и отправлять их. Конечно, прятались кто где мог: на чердаках, в подвалах, в степи, на огородах. Местные полицаи, конечно же, знали все и обо всех, поэтому почти сразу находили девушек и парней. Забирали даже беременных. Маленькая девочка, которая видна на снимке, родилась на чужбине, вместе с матерью вернулась на родину, стала прекрасным работником в строительном управлении Луганской ТЭС.
То же произошло и в семье Шемет. Младшая Мария спряталась на чердаке, а старшая Наташа вместе с подругой укрылась в подвале. Их тщательно «замаскировали», накрыв разным тряпьем. Но полицай К. нашел их.
…Все вместе они, счастьенские девушки, попали в один вагон, вместе ехали до Белоруссии, потом и до Берлина.
Разобрали русских девушек и парней по фермам, заводам, фабрикам. Наши, счастьенские, опять оказались все вместе. Лагерь был за колючей проволокой.
На снимке:В Германии. На заднем плане видна кухня, где готовили еду заключенным
На снимке (обратная сторона фотографии): «…Нам варили брюкву, капусту и всю свиную еду, что на Украине варили свиньям… 15.06.43 г.».
Трудно приходилось девушкам в лагере, частенько выручала их Вера Швачка, бедовая, смелая девушка. Она служила у хозяина, жилось ей намного лучше, чем остальным. При любой возможности она таскала еду подругам. А теперь конкретно о фотографии.
На снимке девушки выглядят улыбающимися, они как будто счастливы. А как же не улыбаться! Ведь так было задумано немцами: отправлять фотографию на родину с запечатленными на них парнями и девчатами с «заказными» улыбками, в хороших одеждах. Правда, улыбки у всех нерадостные, одинаковые – дежурные улыбки. Этими фотографиями немцы хотели убедить всех видевших эти фото, как хорошо живется в Германии. А то, что за спинами девушек видна колючая проволока и на груди у них прикреплена бирка узника «OST» – этого видевшие снимок могут и не рассмотреть.
Вот они, наши счастьенские девушки, силой оторванные от родных, от Родины:
Рейх разработал программу использования рабочих рук. В Германию завезли восточных работниц – в возрасте от 15 до 35 лет, крепкой конституции, похожих на немок. Работали за еду, угол и кое-какую одежду без отпуска; свободное время – 3 часа в неделю.
Эрзац-хлеб и одежда с чужого плеча
По словам Марии Кирилловны, ее сестра Наталья так вспоминала дни, когда ее с девушками переправляли в Германию: «…две недели держали нас в промерзающем сарае, еду приносили родные, а потом пешком гнали через станцию Сартаны до Донецка. Угоняли вместе с нами еще совсем молодых, вчерашних школьников. Мы шли под охраной солдат с собаками.
…Везли нас в вагонах для скота, вместе были женщины и мужчины. Вместо туалета в углу вагона – большая выварка с ручками. Нас охватывал такой… стыд, что мы при мужчинах должны ходить в туалет! Вот и терпели до очередной остановки.
Кроме курток, нам выдали синие платья. В зимнее время вместо колодок носили тяжелые, не по размеру солдатские ботинки. Иногда выдавали чужую одежду вместо нашей износившейся. Охватывало не только чувство брезгливости, но и ужас, когда находили в одежде записку с именем владельца. Тогда понимали, что этого человека уже нет в живых, и, возможно, эту одежду с него сняли перед расстрелом или газовой камерой. Два раза в день нам давали эрзац-хлеб (это был буряк вместе с опилками) – по 200 г, 2 раза в день – похлебку из брюквы или шпината.
Французские военнопленные бросали нам шоколадки, которые получали в посылках Красного Креста, и куски туалетного мыла. Для больных и травмированных создавались «кранк-лагеря». Очень боялись попасть туда, так как люди умирали там без всякой помощи, без лекарств.
Рабов делили по национальному признаку. Их положение зависело от того, куда они попадут. Остарбайтеры, работающие в промышленности, жили в охраняемых лагерях, за колючей проволокой, на рабочей карточке было написано: «Владельцу сего разрешается выход из помещения единственно ради работы».
«Рабочий скот»
О своем заключении в самом лагере Наталья Шемет так рассказывала сестре: «…Применяли резиновые дубинки или отсид в сыром подвале, после чего начинался полиартрит. Если был болен или опаздывал к раздаче баланды, то в наказание давали мутную жижу, обзывали лодырем или «швейнгундом» – «свинячей собакой». «… удар сапогом в нижнюю часть тела вообще не считался наказанием. Три дня могли продержать в изоляторе: еды не давали, а только воду. Заставляли брать по кирпичу и приседать до изнеможения…»
И только участившиеся бомбежки в 1945-м дали узницам надежду на возвращение домой… Надежда Полтавская, фото из личного архива
