Дачи в прифронтовой зоне по Донцу. Конечная остановка маршрутки. Под навесом – двое. Всего двое. А до войны в такой час собиралась длинющая очередь. Разговоры, секреты садовода, сумки, ведра, «кравчучки» с урожаем. А по Донцу – веселый пляж, смех детворы, палатки, костерок, рыбаки.
Так было, да войной смыло. Жизнь теплится усилиями немногих, самых стойких. К Донцу нельзя: «Стоп! Мины!». Я присел под навес, поправил маску. У сидящих лица тоже прикрыты. И лишь локоны из-под косынок да голоса обозначают различия возраста. Они говорили вроде каждая о своем, но об одном и том же – как было до и в войну. У старшей – 1941-й, у младшей – 2014-й… Итак, они говорят от своего времени.
2014-й. Приехала. Работы через край. Воды из скважины накачать, рассаду полить, постирать зимнее, погладить, прибраться – Троица завтра. Карантинную родню на той и этой стороне обзвонить, поддержать. Вечером телесериал посмотреть. Размечталась. Нацики фазу на столбе отстрелили.
1941-й. Родители сказывали: до войны в их деревне вообще света не было. Это уже потом пришло электричество, радио. Построили своими руками. А у ваших мужиков руки есть? Починить могут?
2014-й. Есть. Полез электрик на столб – снайпер с того берега его подстрелил. За что изувечил парня? За что?! Бабушка, за что они нас убивают? В 14-м бомбили. Мы с детишками на руках – беженцы со своей земли. И все эти года стреляют, стреляют. В вашу войну – четыре года, у нас - уже шесть. И на Пасху, и на Троицу. Бог у них есть? Слышишь – опять бахают… Крупнокалиберный миномет… Маршрутка проскочит? За что?! Мы же не лезем на их Жмеринку, Бердичев, Сокаль. В эти дачи-кормилицы столько труда вложено. Откуда эти бандеровцы взялись? При вашей войне они были? Ты их помнишь? Ты же дитя войны.
1941-й. Внучечка! Теперь мы все дети твои, война… Откуда мне помнить? Годовалой войну увидела. Мамка рассказывала, как бежала от фашистов со мной на руках. Братишка тачку с лежачей бабушкой тащил. Потом его в Германию угнали, там овчарками затравили. И папка рассказывал. После Берлина домой возвращались. На Львовщине в каком-то селе крестьяне попросили их свет наладить, так и просили: пусть и у нас горит «лампочка Ильича». Наладили. А их из схрона половину постреляли. И село сожгли. Кто-кто. Да бандеровцы недобитые.
2014-й. Почему наши их не добили? Жили бы мы сейчас… как до войны.
1941-й. Наши… там тоже наши. Правда, не все. Но мы же пришли им помогать, налаживать жизнь после войны. Так папка говорил. Знать бы…
2014-й. Но как нам жить?!
1941-й. Жить! Мы на своей земле. Упрись и стой! Жизнь все расставит по своим местам. Однако поднимаемся, маршрутка идет. Не побоялась стрелянины, привыкла.
Мы возвращались из прифронтовой зоны. Еще недавно это было место труда и отдыха на природе. Но это было до войны.
Алексей Чепурнов
