За 75 лет фронтовик Юрий Николаевич Леонтьев не дал ни одного интервью. И только в 94 года он согласился на разговор с нашим корреспондентом: «Приходите, я не против». «Вы ступайте вперед, а я за вами, ноги плохо слушаются», - опираясь на палочку и извиняясь за плохое самочувствие, на пороге своей спальни меня встречает ветеран. Осторожными шажками переходим в зал, садимся за стол. Рядышком - плечо человека, бравшего Берлин.
27 апреля 1945 года Юрий Николаевич участвовал в операции по предотвращению планов нацисткой верхушки покинуть пределы Германии воздушным путем. Командование поставило задачу обстрелять аэродром, ликвидировать самолеты и, пройдя небольшой городок, завершить операцию в аэропорту. Уже проезжая населенный пункт, экипаж Юрия Леонтьева столкнулся с немецким танком. На одном из перекрестков наперерез стремительно выскочил «Тигр».
- У меня был заложен осколочный снаряд, времени хватило в обрез на перезарядку бронебойного. Мы выстрелили почти одновременно, - отчетливо помнит Юрий Николаевич. – Осколки брони попали в грудь и голову. Я потерял сознание. Сколько ни искал потом по госпиталям товарищей, так и не нашел никого. Один из осколков проник глубоко в глаз. Вскрывали черепную коробку, вытаскивали. Буквально недели две назад поставили новый протез, по неосторожности выронил предыдущий и он разбился.
Про себя считаю: «Юрий Николаевич 1926 года рождения, в победном 45-м ему и двадцати не исполнилось, место голубого глаза навсегда занял холодный безучастный кусок стекла. Взгляд скользит выше – посреди головы шрам сантиметров на десять, нет, не безобразный, тонкий, аккуратный. Сочиться он давно перестал, сняли бинты, отросли волосы, а голова все время, как в тисках. Но разве о таких мелочах говорят ветераны…» 27 апреля три четверти Берлина находилось под контролем советских войск.
Надо торопиться задавать вопросы, вижу, фронтовику с каждой минутой все тяжелее дышать, голос прерывается, начинается одышка.
– Простите, больше не могу, надо прилечь, – после часа беседы сержант 1-го Белорусского фронта поднимается со стула, благодарит за встречу. – Свяжитесь с моим сыном Игорем, он многое обо мне знает – и о детстве, и о фронтовых буднях, что спросите, все расскажет.
Мы так и поступили – позвонили в Москву Игорю Юрьевичу. В распоряжении нашего поколения остались считанные годы, если не месяцы, на расспросы участников Великой Отечественной войны, время никого не щадит. Между мной и Юрием Николаевичем на кружевной скатерти лежала книга с биографическими данными ветеранов, проживавших в Луганске. На момент составления справочника уже многих красноармейцев не было в живых.
- Отец много рассказывал о своем боевом прошлом. Его оперировали в немецком госпитале. Очнулся от наркоза, а над ним «нависло» черное лицо. Первая мысль: «Попал в ад», - пересказывает ощущения Юрия Николаевича его младший сын. - Оказалось, это пленный негр-медбрат, прикрепленный к отцу.
Во время штурма Берлина, - пересказывает рассказ отца Игорь Юрьевич, - их часть посетил сам Жуков. Приехал на «Виллисе» в сопровождении всего одного небольшого броневика. Перед маршалом выстроился весь состав, и он обратился к бойцам: «Нам предстоит последний жестокий бой. Не все доживут до Победы, но все, кто выстоят, – будут жить счастливо!» Прошелся вдоль строя, пожал руки бойцам, а адъютант следом раздал сигареты.
Долгожданная весть о Победе настигла отца в поезде, мчавшем на Родину – в Советский Союз. Потряхивания и рывки вагона ненадолго отрывали от одолевавших дум. Прикрыв веки, парень смотрел «киноленту» собственной жизни: события прошлого накладывались на настоящее, смутно виделось будущее.
Лето, жжет солнце. Голопузая ребятня, гомоня и сверкая пятками, бежит освежиться на речку. Шестилетним мальчишкой Юра переплывал Днепр. Через год он еле поднимался с кровати, остались одни кости да кожа, шел 1933 год. Аттестат Юрий Николаевич не получил, добровольцем записался на фронт.
- Направили в учебку младшего командного состава в г. Арзамас учиться на артиллериста. Окончить ее тоже не удалось из-за острой нехватки бойцов на фронте, - восстанавливает хронологию Игорь Юрьевич. – Боевой путь отец начал в 1944 году при наступлении на Каменец-Подольский. Участвовал в освобождении Западной Украины. Под Вислой получил ранение в ногу. Вернувшись из госпиталя, его назначили командиром танка. Крайне тяжело далось форсирование Вислы. После освобождения Варшавы был марш-бросок в Пруссию на взятие Гданськой линии. Особенно отцу запомнились бои за порт, через который шла эвакуация немецких и власовских соединений.
Подразделение осталось без поддержки пехоты, их фактически заблокировали над портом. Кругом дюны, из продуктов один шпик, отбитый у немцев, воды нет, боеприпасы на исходе. Внизу враги. Кто пытался спуститься к воде, погибал от пули снайпера. Фашисты хотели взять наших измором, какой толк от жирного питательного сала, если его ничем не запьешь? Впрочем, давно известно - русские никогда не сдаются. Поврежденные танки солдаты использовали как артиллерию для прицельной стрельбы по грузившимся фашистам. С тех самых пор отец заработал язву желудка.
- А курил?
- Курил, лет до сорока, по настоянию врачей бросил за один день.
При форсировании Шпрее на глазах Юрия Леонтьева погиб его лучший друг, тоже командир танка. Его машину подбили на мосту, и он раненый выскочил из горящего танка, пораженный выстрелом упал с моста. До этого его ни одна пуля не брала, словно заколдованного. Храбрым был, из разведки всегда с языком приходил.
На тему войны Игорь Юрьевич разговорил отца лишь года три-четыре назад, до этого никакие уговоры не действовали. Да и жена запрещала. С супругой - Региной Францевной Юрий Николаевич душа в душу прожили около 70 лет. Познакомились после войны в г. Стрый.
- Отец школу окончил вместе со мной, - удивляет нас Игорь Юрьевич. – На работе заставили: что за не порядок, мол, главный энергетик завода и без базового образования. В школе папа учился очень даже хорошо. Сейчас заговорите с ним на немецком, он на чистом немецком вам ответит. Бывали такие случаи, когда мы на отдыхе встречались с немцами-туристами, и те глаза округляли от отцовского произношения. Ранение помешало получить высшее образование. Он от природы изобретатель, многим институтам давал фору. Внедрял свои разработки в практику.
- Например?
- Стекловарение – крайне трудоемкий процесс, особенно тугоплавкое цветное стекло. В печах постоянно надо было держать высокую температуру, отец придумал, как электричеством варить, в институтах же электроды горели. Первые компьютеры появились, он и в них спокойно разобрался. Он до 89 лет все делал сам по дому: сварка, электрика, ремонт. Смерть мамы и брата его сильно подкосили.
Правда, придя с работы, отец подолгу молча сидел, приходил в себя. Чувствовалось, что он теряет зрение, поэтому газеты почти не читал. Но надо отдать должное, он стрелял лучше меня. До 70 с лишним лет ходили в тир, все десятки выбивал с одним глазом. На рыбалку вместе всего пару раз выбирались - все дела, дела… Днем работал на заводе, ночью - на аэродроме. После войны по всей стране требовалось поднимать промышленность, специалистов же не хватало. В свободное время занимался коротковолновой связью.
- Западная Украина кишела бандеровцами в те времена. Юрий Николаевич не подвергался нападениям?
- Нет, хотя оружие сдал лишь в 55-м году.
Глядя на Юрия Николаевича, понимаешь справедливость выражения: что нас не убивает, делает нас сильней. И еще одно наблюдение: чем достойнее человек, тем ведет себя скромнее.
Весна 45-го. Германия. Леонтьев вместе с товарищем проверяют дома, нет ли там затаившихся неприятелей. Юра шел первым. Щелчок. Товарищ мигом его накрыл, и из автомата убил немца. Тот стоял за дверью, осечка спасла нашего земляка. Другой случай. Были в разведке. Туман, ни зги не видно. На рузведгруппу вышла группа немцев. Юра притаился за деревом, считает, сколько их, прикидывает, справятся своими силами или нет. Поворачивается – сзади командир облегченно вздыхает и лицо протирает: «Тебе повезло. У меня три осечки. В тумане принял тебя за немца».
Больше двадцати лет Юрий Николаевич с семьей живет в Луганске, перебрался ближе к родственникам, да и жена родом из Луганской области. В Стрый попала после эвакуации, двенадцатилетней девчонкой работала на водокачке для снабжения завода водой. Она награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Русский солдат, возможно, был менее вооружен и обучен, но гораздо храбрее противников, - утверждает фронтовик.
Довелось нашему земляку изучить и характер союзников. Командиры предупреждают: «Намечена встреча с американцами, ведите себя культурно, вежливо». Американцы залпы услышали, попрятались. Советские ребята, прошедшие пол-Европы, смеются-заливаются. Чуть успокоились заграничные воины, предлагают нашим оценить обмундирование. Раскрывают свой рюкзак, в нем зубная щетка, щетка для обуви, консервы. Наши разворачивают вещмешок: несколько гранат, патроны и пару сухарей.
На парады Юрий Николаевич никогда не надевал все награды, лишь колодку. Единственный раз надел пиджак со всеми медалями и орденами в Москве на патриотический урок к внуку, на груди - орден Отечественной войны 1-й степени, медаль «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За освобождение Берлина»…
- Летим куда-то, отец рамку пройти не может, постоянно звенела, столько осколков, - погружается в прошлое Игорь Юрьевич. - Наверное, до сих пор ими нашпигован…
В зале у фронтовика на видном месте – фотография правнучки в гимнастерке… Внукам и правнукам дед подарил счастливую жизнь. Ради этого стоило преодолеть все трудности, выиграть войну!
Ирина Аронова
